Оскар Рабин: Вместе и поодиночке

Подробности

Оскар Рабин: Вместе и поодиночке

Вместе
    Время нас всех свело. С «оттепелью» появились художники, которых раньше просто не могло быть. Для нас необыкновенно важна была сама возможность общения. Я помню постоянные, страстные обсуждения авангардного, модернистского искусства. Это было открытие нового мира и общее движение к свободе.
    Никакой школы не было и вообще никакой «группы» не было.
Лишь после Бульдозерной выставки о нас заговорили. Лично я считаю, что Бульдозерная выставка, годовщины которой теперь торжественно отмечаются, была не нашей акцией, а советской власти. Мы же просто хотели показать свои работы. Никакой другой цели не было. А бульдозеры и скандал устроили партийные власти. Такого выигрыша и известности мы даже не ожидали.
    Наверное единственное, то нас объединяло – это невозможность выставляться. Отсутствие самой элементарной, примитивной свободы.
Именно это и побуждало делать коллективные выставки, потому что понимали, что коллективные более действенны.
    Нас попрекали: мол, свобода — это не принцип искусства. Но я мог ответить: «Сначала нужна свобода, а потом уже отбор и цензура».
    Были, наверное, общие направления. Но мы мало обсуждали работы друг друга. Когда есть дружеские и теплые отношения, довольно сложно высказываться критически о работах. Ведь известно, как только начнешь говорить вслух правду об окружающих, немедленно останешься один.

Поодиночке
    Когда появилась свобода выбирать, то каждый выбирал из того большого разнообразия в искусстве, которое нам открылось. Каждый брал свое.
    Диме Плавинскому, например, был ближе Деббюффе.
    Мне ближе был Коржев. У меня  не было ни способности ни желания следовать западному языку.
    Евгений Крапивницкий так учил – как нравится, так и пиши. Вот это был принцип. Лев в жизни кардинально менял позиции — от пристрастия к абстракции до собирания антиквариата.
    Лидия Мастеркова увлеклась авангардом. Они с Володей Немухиным и Михаилом Рогинским  учились вместе, отсюда их общий интерес к абстракции.
    Игорь Пальмин — замечательный художник. Помню, иностранцы просто расхватывали его альбомы. Уже тогда его фотографии шли наравне с живописью.
    Вот она - «хулиганская тройка»: Плавинский, Харитонов, Зверев...


Зверев
    Зверев все умел делать – и проходные вещи и по-настоящему драгоценные. И, конечно, если Фальк, который был в наше время огромным авторитетом в плане живописи, видел у Толи большой живописный талант, - сомнений быть не могло.
    Произведения Звеорева захватывали моментально. Не только приверженцев модернизма, но и вполне официальных художников. Например, Иван Бруни, один из потомков знаменитой фамилии, обласканный чинами и наградами, ставил Толины рисунки очень высоко.
    Зверев занимал свое, оригинальное и важное место в искусстве России. И занимает его до сих пор.

Интервью Оскара Рабина из книги «Вокруг и около» (беседовал Сергей Соловьев)